весьма лиричная \»Ave Maria\»,
и восторгается картиной Орфей,
влюблённый в Рафаэля,
мы будем живы: ты и я,
он и она, они и вы,
и всякий, кто назвал себя
творцом однажды.
хотя бы потому, что вышел
за ворота быта, спустился
к лесу в предвечерний час.
овеян холодом, увидел сосны
в нетронутых вечнозелёных
красках. опёрся о педаль
велосипеда и закурил
в туманность атмосферы,
изрезанной полётами стрекоз.
хотя бы тот,
кто трепетно хранит
в коробках пыльных
музыки монеты золотые.
и знает — это уничтожит
яд усталых дней и временные
рамки:
у костра перебирают струны,
и пьют из кружек, что
железом встречаются с горячими
губами.
и вены на руках,
и скулы стали остры,
и брови сводятся в мосты,
и кулаки растут, как
у атлантов …
нет, не война.
война удел для гордых.
нет, не война их ждёт.
их ждёт толпа и сцена,
пыль на стёртых
фалангах пальцев.
казнь и кровь на лобном месте.
и кирпичи на плечи возложит
им судьба — венок терновый.
сейчас, смотри,
они всего лишь дети,
но уже вкусили грусти
запретный плод,
и клонятся к земле
причудливые абрисы деревьев,
и шепчут им о чувстве
ностальгии по красоте
ещё их ждущей где-то:
\»Ты не такой как все.
ты видишь нас,
и видишь правду,
и поцелован небесами
в лоб, закатными часами.
и красной метки цвет
в тебя врастёт сквозь твой
скелет в ранимый тонкий хронос,\»
…………………………
…………………………
Гудит вокзал.
перроны заняты людьми.
джинсовки, клетчатые сумки.
кому-то предлагают чебуреки,
мороженое — вафельный стаканчик,
и кока- колу.
им этого не надо.
слышится в конце
играет скрипка,
а девушка поёт \»Ave Maria\»…
Татьяна Коник’]